Виктор Скребнески

Великий мастер — передающий не изображение, а ощущение от него; мастер, вызывающий зрителя на восхищение формой

Чикаго — ветреный город. Говорят, кто откроет для себя Америку именно с Чикаго, тому крупно повезет. Богатая событиями история, прошлая и современная, — на зависть любому городу мира. Архитекторы Франк Ллойд Райт и Луи Салливан. Самые красивые небоскребы. Театр «Steppenwolf» — театр таких актеров, как Джон Малкович и Гари Синиз. Великий чикагский институт искусств и еще более великий чикагский университет с потемневшими от времени каменными блоками учебных зданий и корпусов. Набережная Мичигана с ее асфальтовым трейлом в несколько миль для тех, кто не мыслит себя без роликов или ежедневной пробежки. Улица «Магнифисент Майл».

Зеленая, в цвет дня Святого Патрика, вода под мостами в Чикаго-ривер и надземные ветки метро, которое тут называют просто — «L». Баскетбол и «Чикаго Буллс». Бейсбол и стадион «Ригли». «Хэнкок билдинг», с которого в ясную погоду видно четыре штата. По всем улицам центра расставлены расписанные разными художниками коровы. Сгоревший дотла в 1871 году от пожара, охватившего амбар дома Патрика О’Лири, и возродившийся как феникс из пепла самым невиданным в мире строительным бумом — это Чикаго. Летом жарко и влажно. Зимой холодно и ветрено. Ветреный город. Красивый город.

В книжном магазине «Бордерс», что напротив старой водонапорной башни, позарез необходимой книги не оказалось: «Кто, Скребнески? The First Fifty Years? Вы знаете, на прошлой неделе еще была. Точно совершенно. Но уж очень хорошо раскупается. — Что ж, будем искать».

Фотограф Виктор Скребнески/Victor Skrebneski. В начале пятидесятых уехав из Чикаго в Нью-Йорк и успешно начав там снимать, он, вернувшись обратно только для того, чтобы собрать вещи и окончательно переехать на Манхэттен, вдруг передумал и остался. С тех пор — как невозможно не знать фотографического Чикаго без имени Гарри Каллахана, так невозможно не знать его и без имени Виктор Скребнески.

Каллахан не просто сыграл важную роль в жизни Скребнески — он выступил в роли крестного отца его только-только зарождающегося творчества. Именно ему в 1949 году, будучи двадцатилетним студентом чикагского института дизайна, где известный фотограф был одним из преподавателей фотографии, занимающийся скульптурой и живописью Скребнески принес свои первые работы. Портреты сестры Дженни и городские наблюдения очень понравились Каллахану тем, как интересно были закомпонованы.

Вскоре он бросит скульптуру и живопись и полностью переключится на фотографию. В 1950 году уедет в Нью-Йорк (кстати, Каллахан и посоветует ему отправиться туда). Вернется в родной Чикаго через год. Свою студию откроет в 1952-м и всю вторую половину двадцатого века будет тем, кем и по сегодняшний день является и каким мы его знаем: фотографом с более чем узнаваемым почерком — Виктором Скребнески. К сегодняшнему дню у фотографа опубликовано шестнадцать книг. Его работы приобретены Музеем современных искусств Нью-Йорка, Музеем современной фотографии Чикаго, окружным музеем искусств Лос-Анджелеса, а среди множества присужденных почетных наград есть одна и совсем необычная: в 1993 году городом Чикаго на Лясалль-стрит между улицами Шиллер и Гете был установлен почетный знак — «Проезд Виктора Скребнески»

Скребнески — это нежный, романтичный портрет из шестидесятых английской актрисы Ванессы Рэдгрейв и портреты-диптихи Денниса Хоппера и Джона Малковича. Это жесткие, графичные обнаженные мужские и женские штудии и такие элегантные работы первой половины девяностых, как Red Satin и Black Satin. Это цветовые фантазии в фэшн-работах для Givenchi или Lagerfeld.

«Размытости», блики и тени, многократные экспозиции, насыщенные черные фоны. Все это действует гипнотически. Год назад на юбилейной выставке в чикагском музее современной фотографии все работы были отпечатаны в большом, в рост, формате и вызывали странное ощущение — вас просто всасывало в работу.

«Если охарактеризовать фотографию Скребнески, то это — очень специфичное ощущение «глэймор», строгостью своей являющееся образцом высокой классики, а также акцентирование идеальной формы, временами расточительно барочной в своем изысканном декоре и все заливающими глубокими тенями, временами конвульсивно сюрреалистичной в лаконичном спокойствии и рафинированной эротичности»*.

Виктор Скребнески — художник. Вне всякого сомнения! Интересный художник, создающий свои полотна фотографическим путем. Многое из его творчества имеет весьма серьезные художественные корни. Пусть и оставленные вскоре после встречи с Каллаханом, но занятия по скульптуре и живописи (не забыть еще и ранние уроки соседки семьи Скребнески — художницы и актрисы Дороти Бэйтс) не могли пройти бесследно. Скребнески — великий мастер, передающий не изображение, а ощущение от него; мастер, вызывающий зрителя на восхищение формой.

«Я сам и жизнь моя, по всей вероятности, значительно любопытнее всего моего творчества вместе взятого. И каждый раз, когда я над этим задумывался, мне хотелось бы только одного — чтобы все, что касается этой жизни, взлетело бы на воздух сразу после моей смерти и исчезло без следа». Это слова Фрэнсиса Бэкона — неоднозначного, талантливого английского художника, которого очень ценит фотограф.

Бэкон — один из наиболее почитаемых им мастеров. И уважение к нему прослеживается в целом ряду работ. Чего стоят хотя бы вышеупомянутые портреты Хоппера и Малковича или автопортреты самого фотографа. Сравните их с полотнами англичанина Three Studies for Self-Portrait, написанные в 1973 или 1976 гг. Схожее с триптихами художника напряжение наглядно в фотографической серии «Triptych» 1991/92 гг., «Velvet Monolith», 1989 г.

Многие из работ фотографа по ощущению — за пределами просто визуального восприятия. Настоящие художественные произведения, действующие на ассоциативном уровне. Можно только языком цокать, когда смотришь на «Коней» 1952 года (а ведь фотографу было тогда всего 23 года). А удивительная загадочная работа Chicago River, 1960 года; а такие разные, с одной стороны, скульптурные формы Nude «Backs» Series 1988 года и, с другой — элегантные, легкой прорисовкой рукою дизайнера, вышеупомянутые Red Satin или Black Satin!

Виктор Скребнески. Наше общение в его студии на «Северной Лясалль Драйв», плавно перешедшее в ланч, продолжалось что-то около трех часов. За это время к нему заходили самые разные люди, раздавались телефонные звонки. После полудня с шумом ввалилась съемочная команда с телевидения и сходу начала по-деловому устанавливать аппаратуру и свет. Нормальная рабочая атмосфера. Да и повод весьма значительный — не прошло и года с прошедшей ретроспективы, как фотограф уже заканчивал новую работу, книгу «Steppenwolf 25». Лаконичные черно-белые на белом портреты актеров одной из самых известных в Америке театральных трупп — «Steppenwolf». Коллективу исполнилось четверть века.

Виктор Скребнески. На обложке той самой книги, что не оказалось в «Бордерс», приведены очень точные слова Хьюбера де Живенши: «Его искусство возвышенно, провоцирующе и совершенно красиво». Так и есть — «совершенно красиво». Можно еще добавить — и утонченно изысканно.

P.S. Уже прощаясь в белоснежном холле студии, фотограф вдруг возьми и скажи: «Гуд бай, товарышч»… Его отец — русский; мать — полька.